Беда - это то, сколько из них говорит "не надо отменять 282ю статью. Её надо просто отредактировать, чтобы она служила средством реальной борьбы с реальным экстремизмом".
Я не гражданин. Я не могу принять участие в том действе, которое в РФ называется выборами. (Это слово мне чрезвычайно странно, потому что я всё же знаю, что такое выборы). Но если б я мог, и если б это имело смысл, я никогда не голосовал бы за сколь угодно симпатичного и с симпатичными взглядами человека, который хотел бы сохранить 282 статью.
Основа функционирования демократии - априорное недоверие к государственному аппарату. Это не означает отторжения, нелюбви, неподдержки. Правительство может пользоваться полной поддержкой населения - сейчас. Это означает непрерывную проверку снизу всего, что делается. И это, конечно, означает, что государству не даются в руки средства, которые могут помочь ему стать авторитарным, если вдруг на выборах победит нехороший кандидат.
В разных странах граница проходит по-разному. Во Франции есть крайне не нравящаяся мне статья, запрещающая публичное отрицание нацистских преступлений. (Только публичное, т.е. со сцены, в газетной статье, с университетской кафедры). Я резко против запрета на слово, но во Франции мне не представить себе, чтобы это могло расшириться так, как это произошло с понятием "экстремизм" в РФ, Франция сугубо умеренная страна, в ней никакой закон не приведёт к реальному произволу. (По крайней мере, в нынешних поколениях). Борьба с реальным терроризмом во Франции не приводит ни к произвольным арестам и приговорам, ни к ощущению, что не всё можно говорить. И не приведёт.
("Дело Утрò" (2004г, https://en.wikipedia.org/wiki/Outreau_trial): разоблачение "сети педофилов", в результате которого невиновные люди были приговорены, дети разлучены с родителями, и прочий ужас - но которое кончилось не только отменой приговоров, но и пересмотром системы в результате волны негодования со стороны населения. Не всё удалось исправить, какие-то судьбы оказались сломаны, но больше такого - в этом контексте по крайней мере - не случится.
Случай с работником багажного отделения в аэропорту Шарль-де-Голль, североафриканцем, мусульманином, в багажнике машины которого нашли склад оружия. Его арестовали и выпустили через несколько дней: "профиль" никак не соответствовал, не годился он в террористы. Оказалось, что его ненавидела тёща до такой степени, что сумела и раздобыть оружие (это не так сложно, к сожалению, в "плохих" кварталах его хватает), и подбросить, и донести. Расследование заняло довольно мало времени.
Ну и другие случаи).
Россия - не только не умеренная страна, но страна, где слово "власть" всегда означало совершенно другое. В России не власть - орудие населения, а население - в рабстве у власти, иногда ослабленном. В руки российской власти, самой прекрасной, нельзя давать ничего, что через десять лет будет использовано сменившейся властью для того, чтобы остаться навсегда. В России власть очень часто (почти всегда) опаснее любого террориста. И если она сменится, как сменилась с концом советской власти, вероятность, что она возродится в своём привычном виде (привычном, кстати, не с 1917 года, а с незапамятных времён), очень велика. Пусть лучше будет слаба в результате очень сильных ограничений.
Мы видим сейчас, как такие очень сильные ограничения оказались важны в США. Мы видим, что они, однако, оказались не вполне достаточны: Трамп может разрушить функционирование НАТО, может разрушить систему международных договоров, может способствовать экологическому кошмару. Но всё же очень многого другого он никак не может, потому что механизмы не в его руках. Среди прочего, кстати, конституционная статья о свободе слова играет очень важную роль.
Это уже второй такой случай: США в своё время выбрались из маккартизма, который с точки зрения российской логики должен был бы непременно привести к тоталитаризму. (Послевоенная американская фантастика почти вся видела в американском будушем военизированное тоталитарное государство). Но в США - произошёл возврат к достаточной свободе, а потом - к распространению её на то население, которое её не имело. И роль сдержек в этом очень велика.
Мне очень жаль, что многие прекрасные люди в российской оппозиции этого не понимают и думают, что оружие хорошо или плохо, смотря в чьих руках.
