Только один раз, на пляже, где стоял у скалы покосившийся знак запрета собак - судя по цвету, двадцатилетней давности,- и где, кроме Катьки, был ещё симпатичный чёрный лабрадор, подошла женщина и объявила, что вот правило есть. Потому что дети. Потому что правило. Потому что знак. На пляже были мы, компания с лабрадором и она. Всё. Ну да, у неё был ребёнок, но я думаю, вряд ли он успел от неё заразиться, мал ещё. Она, видимо, уже успела поговорить с хозяевами лабрадора, к полному своему неудовлетворению, и если бы ей собаки реально мешали, то ушла бы - если уже одна собака есть, то не всё ли равно, одна или две? - но у неё были принципы. Такое во Франции бывает крайне редко. Французы вообще радко думают о принципах. Им некогда, вокруг красиво и вкусно.
Нас ей тоже не удалось прогнать - сначала я сказал, что уходим, уходим, вот только Мбла вылезет, но её это не устроило: уходить, так сразу! Ну, а меня не устроило уходить сразу. И осталась она между двух собак.
Вот я её слушал, и мне было очевидно, что она больна. Вообще, люди, которые не любят зверей, больны. Я понимаю, что можно бояться, если плохо знаешь. Можно неправильно понять лай. Можно иметь аллергию. Можно бояться незнакомых собак, не проявивших намерений. Но когда собака тебе радостно улыбается, а у тебя чувство глубокого отвращения, ты болен. Если просле любого прикосновения, всё равно, чиста собака или грязна, тебе хочется немедленно вымыть руки, ты болен. Если ты хочешь изолировать своего ребёнка от существ другого вида, ты болен. Я не доверяю таким людям. Я не верю, что они могут любить людей. Я бы в любую предвыборную информацию включал вопрос, нет ли у кандидата отвращения к животным.
Однажды на море в ресторане американец с небольшой собакой сказал, что она (собака) раздумывает, не попросить ли ей политического убежища во Франции.
